Реферат: Теории Элит Вильфредо Парето, Гаэтано Моски и Роборто Михельса

Реферат: Теории Элит Вильфредо Парето, Гаэтано Моски и Роборто Михельса

Московский государственный университет

имени М.В. Ломоносова

Философский факультет

Кафедра истории социально-политических учений

Курсовая работы на тему:

ТЕОРИИ ЭЛИТ

ВИЛЬФРЕДО ПАРЕТО,

ГАЭТАНО МОСКИ

И РОБЕРТО МИХЕЛЬСА

Введение

Актуальность темы.

Социально-политические преобразования последнего десятилетия в нашей стране, нарушив монополию марксистко-ленинской парадигмы в отечественном обществоведении, способствовали открытию для российского читателя целого пласта неизвестной до сей поры зарубежной общественно-политической мысли. К этой категории можно отнести теории политической элиты, становление которых связано с именами итальянских ученых Вильфредо Парето, Гаэтано Моска и Роберто Михельса. Итальянская социология формировалась в лоне политических и юридических наук, а ее классики Вильфредо Парето, Гаэтано Моска и Роберто Михельс основное внимание уделили исследованию политической организации общества. Их взгляды принято относить к «классической школе элит».

Понятие "элита" и его основные синонимы всегда иг­рали важную роль в теориях и концепциях гуманитарных и военно-политических дисциплин и особенно в политических науках. Обоснование роли политической элиты в жизни российского общества приобретают сегодня особую актуаль­ность. Для России это обусловлено еще и своеобразием переживаемого исторического периода. И одним из путей выхода из кризиса, стабилизации обстановки, подъема Рос­сии является эффективная деятельность элитных групп, которые определяют стратегию развития общества. При этом важно отметить, что элитные группы необходимо в любой сфере деятельности, будь то наука, политика, армия или управление экономикой.

Становление зарубежной социологии в период 70— 90-х годов XIX в. представляет собой процесс, на кото­рый оказали влияние сложность политического развития европейских стран и те кризисные явления, которые нарастали на рубеже веков. Собственно теорию элит и циклов смены господст­ва элит разработал Парето, теорию политического клас­са предложил Моска, а теорию олигархии впоследствии развил Михельс, обратившись к изучению массовых по­литических партий. Сама по себе постановка проблемы, касающейся особой роли верхушки государственного класса, не яв­ляется заслугой современной западной политологии. Она имеет давнюю традицию, восходящую к Платону, Аристо­телю, Макиавелли. Заслуга В.Парето, Г.Моски, Р.Михельса - основателей современной элитарной теории - состоит в том, что они пытались вычленить и система­тизировать вопросы, связанные с ролью элиты в полити­ческом процессе, сделать их объектом специального ис­следования.

Цели и задачи работы.

Целью настоящей работы является реконструкция понятия правящего класса, властвующего меньшинства, элиты в концепциях Парето, Моски и Михельса. Предметом исследования являются причины их появления, генезис, а также классификация и типология элит, данные этими авторами .

К задачам работы следует отнести:

- во-первых, уяснение основных принципов возникновения, существования и деятельности элит;

- во-вторых, анализ способов управления обществом, механизмов властвования в конкретных политических условиях, выделенных тем или иным исследователем ;

- в-третьих, анализ предложенных авторами классификаций элит и выделение наиболее характерных черт в этих классификациях, отличающих этого мыслителя от других.

Источники и научная новизна исследования.

Значительную трудность в написании данной работы представляет отсутствие изданных на русском языке первоисточников, поэтому автором использовались в основном отрывки из работ Парето, Моски и Михельса, опубликованных в журналах «Социс» и «Диалог», изданных в «Антологии политической мысли», а также работы Р. Арона, А. Гофмана и других, и, уже в меньшей степени, - собственно первоисточники на английском, французском и итальянском языках.

В связи с этим появляется необходимость проанализировать основные пункты теорий Парето, Моски и Михельса (см. Цели и задачи работы) с точки зрения собственно политологического исследования, т. е. особенно выделяя в данных работах предложенные концепции властвования, концентрируясь на собственно принципах организации власти и понимания значения этих работ для более комплексного взгляда на политическую систему. При этом следует заметить, что большинство исследователей наследия авторов «классической школы элит» рассматривают их работы в рамках социологии, в лучшем случае - философии политики и политической антропологии, выделяя лишь отдельные стороны концепций названных авторов.

Ввиду того, что Вильфредо Парето в основном известен как экономист и потом уже социолог, а Гаэтано Моска - как юрист и социолог (не говоря о том, что и тот, и другой занимались непосредственной политической деятельностью), и как, следствие, большинство тем, затрагиваемых в их работах касаются в основном политэкономии, философии права и социологии, необходимо вычленить в их концепциях те идеи, которые позволяют им занимать достойное место в истории социально-политических учений.

Объем и структура работы.

Курсовая работа состоит из введения, четырех разделов, заключения и библиографии. Во введении обосновывается актуальность избранной темы, обозначается уровень ее разработанности, формулируются цель и задачи исследования, делается заявка на некоторую научную новизну работы.

В первом разделе «Из истории политической элиты» рассматривается предыстория возникновения теории элит, показаны взгляды на социальное и политическое неравенство некоторых выдающихся политических мыслителей, начиная с Платона и Аристотеля.

Во втором разделе «теория элиты Вильфредо Парето» рассмотрен генезис мировоззрения Парето, общие философские взгляды, предшествовавшие центральной для настоящего исследования работы - «Трактату по общей социологии» идеи в области политэкономии и социологии. Далее рассматривается собственно теория элит Парето, сформулированная им в основном в «Трактате по общей социологии»: понятия правящей и неправящей элиты, идея циркуляция элит, классификация и типология элиты.

В третьем разделе «теория элит Гаэтано Моски» рассматривается становление мировоззрения Гаэтано Моски, особенно влияние на него позитивизма. Отношение теории Моска к другим направлениям социально-политической мысли, понимание им предмета и метода политической науки. Далее показана собственно социологическая теория политического класса Моски и его теория правящего класса. Кроме того, во второй главе дается реконструкция взглядов Моски на общество и государство и проблему бюрократии в последнем.

В четвертом разделе «Теория олигархии и понимание элиты Роберто Михельса» рассматривается понимание Михельсом демократии (прямой и представительсткой), его взгляды на партийную систему и особенность ее функционирования в современных условиях. Далее рассмотрено учение Михельса об олигархии, в которую, по его мнению вырождается любая демократическая система.

В заключении работы рассмотрены значение концепций классиков теории элит для современной политологии и истории социально-политических учений, дается анализ успешности достижения целей и выполнения задачи курсовой работы, а также попытка авторской оценки значимости концепций Парето, Моски и Михельса.

Из истории политической элиты

Что подразумевается под термином «политическая элита».

Слово "элита" в переводе с француз­ского означает "лучшее", "отборное", "избранное". В повседневном языке оно имеет два значения. Первое из них отражает обладание какими-то интенсивно, четко и максимально выраженными чертами, наивыс­шими по той или иной шкале измерений. В этом значении термин "элита" употребляется в таких словосочетаниях, как "элитное зерно", "элитные лошади", "спортивная элита", "элитные войска", "во­ровская элита" и т.п. Во втором значении слово "элита" относится к лучшей, наиболее ценной для общества группе, стоящей над массами и призванной в силу обладания особыми качествами управлять ими. Такое пони­мание слова отражало реальности рабовладельческого и феодаль­ного общества, элитой которого выступала аристократия. (Сам термин "аристос" означает "лучший", соответственно, аристократия — "власть лучших".)

Вот какое определение дает энциклопедический словарь «Политология»: ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭЛИТА - понятие, отражающее особую роль верхушки господствующего класса, прежде всего той его части, которая непосредственно осуществляет политическое руко­водство обществом, стоит у руля государственного управления (11, стр. 288). Постановка этой проблемы имеет давнюю традицию, восходящую к Платону, Макиавелли.

Научное употребление категории "политическая элита" основы­вается на вполне определенных общих представлениях о месте и роли политики и ее непосредственных носителей в обществе. Теория политической элиты исходит из равноправности и равноценности или даже приоритета полигики по отношению к экономике и соци­альной структуре общества. Поэтому эта концепция несовместима с идеями экономического и социального детерминизма, представ­ленного, в частности, марксизмом, трактующим политику всего лишь как надстройку над экономическим базисом, как концентрированное выражение экономики и классовых интересов. Из-за этого, а также вследствие нежелания правящей номенклатурной элиты быть объек­том научных исследований, понятие политической элиты в советском обществоведении рассматривалось как псевдонаучное и буржуазно-тенденциозное и в позитивном значении не употреблялось.

Наиболее распространенными подходами к теории политических элит в современной западной политологии является ценностной, объясняющий существование политической элиты неким "превосходством" - интеллектуальным, моральным и т.п. (для Ортеги-и-Гасета это -большее чувство ответственности) и структурно-функциональный, объясняющий существование политической элиты важностью функций управления, детерминирующих особую роль людей, их выполняющих (Келлер). Первый - аксиологический - подход оказывается уязвимым, вырождается в апологетику; норматив - высокие качества политической элиты - противоречит действительности, исследования ее показывают, что это - часто циничные, корыстолюбивые, не брезгающие никакими средствами люди. Второй подход к политической элите - люди, обладающие властными позициями (Этциони, Дай) грешит тавтологичностью (на вопрос: кто обладает властью в обществе его сторонники отвечают: тот, кто возглавляет институты власти), абсолютизацией формальных механизмов власти, уходом от анализа ее социально-классовой природы.

Объектом полемики является вопрос о том, является ли политическая элита. внеклассовой социальной группой, выражающей интерес общества в целом, или же это - верхушка экономически господствующего класса, осуществляющая руководство обществом во имя поддержания социальной системы, которая ставит этот класс в привилегированное положение. Нельзя согласиться с утверждением элитаристов о том, что марксизм всю проблему властно-политических отношений сводит к вопросу о том, какой класс господствует в данной социально-политической системе, элиминируя проблематику элитаризма: объектом марксистского анализа политических систем является и распределение власти внутри господствующего класса. Карл Маркс анализировал роль бюрократии, которая считает себя конеч­ной целью государства и выражает совокупный интерес господствующего класса, причем, этот эгоистический интерес она стремится представить как всеобщий, защищая т. обр. "мнимую всеобщность особого интереса" (К.Маркс и Ф.Энгельс. Соч. T.I С.270). По Карлу Манхейму элитная система стоит как бы над системой классов, выполняя необходимые для любого общества функции. Американские политологи Прюит и Стоун пишут: "Элитарные теории на­ходятся в конфликте с марксистской теорией классовой борьбы. Если "Манифест коммунистической партии" провозглашает, что история всех до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов, то кредо элитаристов заключается в том, что история до сих пор существовавших обществ была историей борьбы элит" (Prewitt К., Stone A. The Ruling Elites. Elite Theory, Power and American Democracy. N.Y., 1973. P.4).

Первоначально в политической науке французский термин "элита" получил распространение в начале XX в. благодаря трудам Сореля и Парето, хотя идеи политического элитизма возникли вне Франции в глубокой древности. Еще во времена разложения родового строя появляются взгляды, разделяющие общество на выс­ших и низших, благородных и чернь, аристократию и простой люд. Наиболее последовательное обоснование и выражение эти идеи получили у Конфуция, Платона, Макиавелли, Карлейля, Ницше. Однако такого рода элитарные теории сколь-нибудь серьезного социологического обоснования еще не получили. Первые современ­ные, классические концепции элит возникли в конце XIX — начале XX в. Они связаны с именами Гаэтано Моски, Вильфредо Парето и Роберта Михельса.

В трудах Моски, Парето и Михельса понятие политической элиты получило уже достаточно ясные очертания. Были намечены ее важнейшие свойства, параметры, позволяющие разграничивать н оценивать различные элитарные теории современности (эти парамет­ры будут использоваться ниже). К ним относятся: 1) особые свойст­ва, присущие представителям элиты; 2) взаимоотношения, сущест­вующие внутри элитарного слоя и характеризующие степень его сплоченности, интеграции; 3) отношения элиты с неэлитой, массой; 4) рекрутирование элиты, т. е. как и из кого она образуется; 5) роль элиты в обществе, ее функции и влияние. (12, стр. 78)

Концепции элит Моски, Парето и Михельса дали толчок широким теорети­ческим, а впоследствии (преимущественно после второй мировой войны) и эмпирическим исследованиям групп, руководящих госу­дарством или претендующих на это. Современные теории элит разнообразны. Исторически первой группой теорий, не утративших современной значимости, являются уже вкратце рассмотренные концепции макиавеллистской школы (Моска, Парето, Михельс и др.). Их объединяют следующие идеи:

1. Особые качества элиты, связанные с природными дарованиями и воспитанием и проявляющиеся в ее способности к управлению или хотя бы к борьбе за власть.

2. Групповая сплоченность элиты. Это сплоченность группы, объединяемой не только общностью профессионального статуса, социального положения и интересов, но и элитарным самосозна­нием, восприятием себя особым слоем, призванным руководить обществом.

3. Признание элитарности любого общества, его неизбежного разделения на привилегированное властвующее творческое меньшинство и пассивное, нетворческое большинство. Такое разделение закономерно вытекает из естественной природы человека и общества. Хотя персональный состав элиты изменяется, ее господствующие отношения к массам в своей основе неизменны. Так, например, в ходе истории сменялись вожди племен, монархи, бояре и дворяне, народные комиссары и партийные секретари, министры и президенты, но отношения господства и подчинения между ними и простым людом сохранялись всегда.

4. Формирование и смена элит в ходе борьбы за власть. Господ­ствующее привилегированное положение стремятся занять многие люди, обладающие высокими психологическими и социальными качествами. Однако никто не хочет добровольно уступать им свои посты и положение. Поэтому скрытая или явная борьба за место под солнцем неизбежна.

5. Руководящая и господствующая роль элиты в обществе. Она выполняет необходимую для социальной системы функцию управ­ления, хотя и не всегда эффективно. Стремясь сохранить и передать по наследству свое привилегированное положение, элита имеет тен­денцию к вырождению, утрате своих выдающихся качеств.

Макиавеллистские теории элит подвергаются критике за преуве­личение значения психологических факторов, антидемократизм и недооценку способностей и активности масс, недостаточный учет эволюции общества и современных реальностей государств "всеоб­щего благоденствия", циничное отношение к борьбе за власть. Такая критика во многом не лишена оснований. (ссылка - Пугачев)

Теория элиты Вильфредо Парето

Вильфредо Парето родился 15 июля 1848 г. в Париже в семье итальян­ского маркиза, выходца из Генуи, вынужденного эмигрировать из-за своих либеральных и республиканских убеждений. Мать Парето была францу­женкой, и он с детства одинаково хорошо владел языками обоих родите­лей; однако всю жизнь он ощущал себя прежде всего итальянцем. В 1858 г. семья Парето возвращается в Италию. Там он получает прекрасное образование, одновременно классическое гуманитарное и техническое; большое внимание он уделяет изучению матема­тики. После окончания Политехнической школы в Турине Парето в 1869 г. защи­щает диссертацию «Фундаментальные принципы равновесия в твердых телах». Тема эта воспринимается как предзнаме­нование, учитывая важное место понятия равновесия в его последующих экономи­ческих и социологических трудах. В те­чение ряда лет он занимал довольно важ­ные должности в железнодорожном ве­домстве и в металлургической компании.

В 90-е годы он предпринимает неуда­чную попытку заняться политической деятельностью. В это же время он активно занимается публицистикой, чте­нием и переводами классических текстов. В первой половине 90-х годов Парето публикует ряд исследований в области экономической теории и математической экономики. С 1893 г. и до конца жизни он был профессором политической экономии Лозаннского уни­верситета в Швейцарии, сменив в этой должности известного экономиста Леона Вальраса. В последний год жизни Парето в Италии уже установился фашистский режим. Некоторые видные деятели этого режима, и прежде всего сам дуче, считали себя учениками лозаннского профессора. В связи с этим в 1923 г. он был удостоен звания сенатора Италии. Парето выразил сдержанную поддержку новому режиму, одновременно призвав его быть либеральным и не ограничивать академических свобод. Умер Парето 19 августа 1923 г. в Селиньи (Швейцария), где он жил последние годы своей жизни; там он и был похоронен.

Как уже отмечалось, первые научные труды Парето были посвящены экономике. В качестве экономиста он занимает видное место в истории науки. Он внес важный вклад в исследование распределения доходов, мо­нополистического рынка, в становление эконометрии и т.д. [1, 248-260]. Но постепенно он осознает недостаточность и неадекватность представле­ний о человеке как о homo oeconomicus. В свою очередь это осознание было связано с его общим отрицательным отношением к рационалистическим концепциям человека, которое со временем усиливалось. В поисках более адекватной и целостной модели человека Парето обращается к социоло­гии. Обращение это происходит сравнительно поздно, когда он был уже зрелым и известным ученым, но происходит оно не сразу, не вдруг, а испод­воль, постепенно. Оно заметно еще в его несоциологических по жанру на­учных трудах, таких, как «Курс политической экономии» (1896-1897), «Социалистические системы» (1902) и «Учебник политической экономии» (1906). Уже в 1897 г. Парето читал курс социологии в Лозаннском универси­тете, который он продолжал читать и впоследствии, даже тогда, когда из-за болезни был вынужден отказаться от преподавания экономики.

Самое крупное сочинение В. Парето, в котором представлены его соци­ологические теории, - «Трактат по общей социологии». Автор писал его с 1907 по 1912 г. В итальянском оригинале «Трактат» был впервые опубли­кован в 1916 г., во французском варианте, проверенном и одобренном авто­ром, он вышел в 1917-1919 гг. Это огромное и весьма громоздкое по своей структуре сочинение написано в нарочито наукообразном стиле; оно на­считывает около 2 тыс. страниц текста большого формата, 13 глав, 2612 параграфов, не считая приложений.

Правящая и неправящая элиты

Согласно Парето, индивиды неравны между собой в физическом, ин­теллектуальном, нравственном отношениях. Поэтому и социальное нера­венство представляется ему совершенно естественным, очевидным и реальным фактом. Люди, которые обладают наиболее высокими показате­лями в той или иной области деятельности, составляют элиту. В каждой сфере деятельности существует своя элита.

Парето различает два вида элиты: правящую, т. е. принимающую участие в осуществлении политической власти, и неправящую [23, § 2032 и др.]. В целом социальная стратификация изображается в его теории в виде пира­миды, состоящей из двух слоев: ее вершину составляет немногочисленная элита («высший слой»), а остальную часть - основная масса населения («низ­ший слой») [23, §§ 2034, 2047 и др.]. Элиты существуют во всех обще­ствах, независимо от формы правления.

В качестве синонимов этого термина Парето использует термины «правящий класс», «господствующий класс», «аристократия», «высший слой», это просто объективно «лучшие» в определенной области деятельности: «Может быть аристократия святых или аристократия разбойников, аристократия ученых, аристо­кратия преступников и т.п.» [23, §103]. Проблема, однако, остается: как определить «луч­ших», наиболее компетентных и т.п.? Парето, по существу, игнорировал относительность «элитарных» качеств и их тесную связь с определенными социальными системами, каж­дая из которых вырабатывает свои специфические критерии оценки этих качеств.

Парето стремится к чисто описательной трактовке термина «элита», не внося в него оценочного элемента. Тем не менее ему не удалось избежать известной противоречивости в истолковании этого понятия. С одной сто­роны, он характеризует представителей элиты как наиболее способных и квалифицированных в определенном виде деятельности, как своего рода результат естественного отбора. С другой стороны, в «Трактате» встреча­ются утверждения, что люди могут носить «ярлык» элиты, не обладая соот­ветствующими качествами. Очевидно, что вторая трактовка противоречит первой. По-видимому, в первом случае Парето имеет в виду общество с открытой классовой структурой и совершенной системой социальной мо­бильности, основанное на принципе «естественного отбора». В этом слу­чае элитарные качества и элитарный статус должны совпасть, но подобная ситуация, разумеется, в истории встречается нечасто. И все-таки в целом у Парето доминирует представление о том, что элиты формируются из лю­дей, действительно обладающих соответствующими качествами и достой­ных своего высшего положения в обществе.

Характерные черты представителей правящей элиты: высокая степень самообладания; умение улавливать и использовать для своих целей слабые места других людей; способность убеждать, опираясь на человеческие эмоции; способность применять силу, когда это необходимо. Последние две способности носят взаимоисключающий характер, и управление происходит либо посредством сипы, либо посредством убеж­дения. Если элита неспособна применить то или иное из этих качеств, она сходит со сцены и уступает место другой элите, способной убедить или применить силу. Отсюда тезис Парето: «История - это кладбище аристо­кратий» [23, §2053].

Как правило, между элитой и остальной массой населения постоянно происходит обмен: часть элиты перемещается в низший слой, а наиболее способная часть последнего пополняет состав элиты. Процесс обновления высшего слоя Парето называет циркуляцией элит. Благодаря циркуляции элита находится в состоянии постепенной и непрерывной трансформации.

Циркуляция элит

Циркуляция элит функционально необходима для поддержания социаль­ного равновесия. Она обеспечивает правящую элиту необходимыми для уп­равления качествами. Но если элита оказывается закрытой, т. е. циркуляция не происходит или происходит слишком медленно, это приводит к деграда­ции элиты и ее упадку. В то же время в низшем слое растет число индиви-дов, обладающих необходимыми для управления чертами и способных применить насилие для захвата власти. Но и эта новая элита утрачивает способность к управлению, если она не обновляется за счет представите­лей низшего слоя.

Согласно теории Парето, политические революции происходят вслед­ствие того, что либо из-за замедления циркуляции элиты, либо по другой причине элементы низкого качества накапливаются в высших слоях. Рево­люция выступает как своего рода альтернатива, компенсация и дополнение циркуляции элит. В известном смысле сущность революции и состоит в резкой и насильственной смене состава правящей элиты. При этом, как правило, в ходе революции индивиды из низших слоев управляются инди­видами из высших, так как последние обладают необходимыми для сраже­ния интеллектуальными качествами и лишены тех качеств, которыми обладают как раз индивиды из низших слоев [23, §§ 2057, 2058].

Типы элиты

Итак, в историческом развитии постоянно наблюдаются циклы подъема и упадка элит. Их чередование, смена - закон существования человеческого общества. Но изменяются не просто составы элит, их контингент; сменя­ют друг друга, чередуются сами типы элит. Причина этой смены состоит в чередовании, точнее, в поочередном преобладании в элитах «осадков» первого и второго классов, т. е. «инстинкта комбинаций» и «настойчивости в сохранении агрегатов» [23, §§2178, 2227 и др.].

Первый тип элиты, в котором преобладает «инстинкт комбинаций», управляет путем использования убеждения, подкупа, обмана, прямого одурачивания масс. Усиление «осадков» первого класса и ослабление «осад­ков» второго приводят к тому, что правящая элита больше заботится о на­стоящем и меньше - о будущем. Интересы ближайшего будущего господствуют над интересами отдаленного будущего; интересы материаль­ные - над идеальными; интересы индивида - над интересами семьи, дру­гих социальных групп, нации. С течением времени «инстинкт комбинаций» в правящем классе усили­вается, в то время как в управляемом классе, напротив, усиливается ин­стинкт «настойчивости в сохранении агрегатов». Когда расхождение становится достаточно значительным, происходит революция, и к власти приходит другой тип элиты с преобладанием «осадков» второго класса. Для этой категории элиты характерны агрессивность, авторитарность, упор­ство, непримиримость, подозрительность к маневрированию и ком­промиссам.

Первый тип правящей элиты Парето называет «лисами», второй - льва-ми»". В сфере экономики этим двум типам соответствуют категории "спе­кулянтов" и "рантье": в первой из них преобладают «осадки» первого класса, во второй - второго [там же, § 2235]. «Спекулянты», обладая хоро­шими способностями в области экономических комбинаций, не довольст­вуются фиксированным доходом, часто незначительным, и стремятся заработать больше. Каждая из двух категорий выполняет в обществе осо­бую полезную функцию. «Спекулянты» часто «служат причиной измене­ний и экономического и социального прогресса» [там же]. Рантье. наоборот, составляют мощный фактор стабильности. Общество, в котором почти исключительно преобладают «рантье», остается неподвижным и склонно к застою и загниванию; общество, в котором доминируют «спеку­лянты», лишено стабильности; оно находится в состоянии неустойчивого равновесия, которое легко может быть нарушено изнутри или извне.

Теория элит Гаэтано Моски

Гаэтано Моска - (1858—1941)—выдающийся итальянский политолог, один из основателей элитологии, профессор Туринского и Рим­ского университетов. Главная заслуга Моски — вычленение элиты как специального объекта ис­следования, анализ ее структуры, законов функ­ционирования, прихода к власти, причин вырож­дения и упадка, смены ее контрэлитой. В 1896 г. вышла его книга «Элементы политической науки», а в 1923 г.—ее дополненное издание. В 1939 г. эта книга была переведена на английский язык и издана под названием «Правящий класс», при­неся автору мировую известность. Понятию «эли­та» Моска предпочитал термины «правящий класс» и «политический класс», употребляя их как синонимы. Впоследствии он вынужден был внести коррективы, отметив, что политический класс является как бы базой для правящего класса. Действительно, понятие «правящий класс», с од­ной стороны, более широкое, чем «политический класс»: в него входят и другие, не политические структурные элементы — экономическая, культу­рная и прочие элиты. Однако в ином отношении понятие «политический класс» — более широкое, чем «правящий класс»: оно включает не только властвующую группу, но и оппозицию. Полито-логия для Моски прежде всего наука об элитах, важнейший инструмент выработки ими научной политики, которая поможет им удержаться у влас­ти. Опасность для элит — их стремление превра­титься в наследственную, закрытую группу, что неминуемо ведет к ее вырождению, замене контр­элитой. По мнению Моски, оптимальна такая политическая система, которая, с одной стороны, не полностью закрыта для мобильности в элиту, а с другой — обеспечивает преемственность эли­ты — главной гарантии устойчивости полити­ческой системы. Идеалом является формирование элиты не на основе богатства и родовитости, а на основе способностей, образования, заслуг. Впоследствии эти идеи вылились в теории мерито-кратии.

В 1896 г. в "Основах политической науки" Г.Моска сформулировал закон социально-политической дихотомии общества. Он состоит в том, что во всех об­ществах, начиная с самых среднеразвитых и едва достиг­ших зачатков цивилизации и кончая просвещенными и мощными, существует два класса: класс управляющих и класс управляемых. Первый, всегда более малочис­ленный, осуществляет все политические функции, моно­полизирует власть и пользуется присущими ему преиму­ществами. Второй, более многочисленный, управляется и регулируется первым и поставляет ему материальные средства поддержки, необходимые для жизнеспособности политического организма. (8)

Моска проанализировал проблему формирования (рекрутирования) политической элиты и ее специфиче­ских качеств. Он считал, что важнейшим критерием фор­мирования политического класса является способность к управлению другими людьми, то есть организаторские способности, а также материальное, моральное и интел­лектуальное превосходство. Хотя в целом этот класс наи­более способен к управлению, однако, не всем его пред­ставителям присущи передовые, более высокие по отно­шению к остальной части населения качества.

В ходе своей эволюции политический класс посте­пенно меняется. Существуют две тенденции в его разви­тии: аристократическая и демократическая. Первая из них - аристократическая - проявляется в стремлении полити­ческого класса стать наследственным если не юридически, то фактически. Вторая - демократическая - состоит в обновлении политического класса за счет наиболее способ­ных к управлению слоев, в том числе и низших.

Становление мировоззрения Гаэтано Моски. Влияние позитивизма. Отношение к другим направлениям социально-политической мысли. Понимание предмета и метода политической науки

Распространение позитивизма среди итальянских ин­теллектуалов, для которых этот термин стал синонимом научного знания, началось с середины 60-х годов про­шлого века. Популярность, какую имело это направление в Италии, была связана с особенностями итальянской философской мысли, которая еще с конца XVIII в. про­явила повышенный интерес к французскому Просве­щению. Вовсе не случайно у ряда итальянских филосо­фов — еще до проникновения в Италию учений О. Конта и Г. Спенсера — наметился, под влиянием французских историков П. Кабаниса и Дестют де Траси, определенный психолого-физиологический уклон в рассмотрении соци­альных явлений. Наиболее сильное и устойчивое воздей­ствие позитивизм оказал на представителей естествен­ных наук и социальных исследователей, близких к кон­кретной политико-правовой сфере.

Ко времени появления «Элементов» Моска (1895) вли­яние позитивизма все еще ощущалось, хотя усиливали свои позиции итальянские геогегельянцы, приобрели по­пулярность идеи неокантианцев, Ф. Ницше и А. Бергсона. Моска проявил двойственное отношение к позити­визму, так как наряду с критикой некоторых представи­телей этой школы он сохранил верность ее общей пара­дигме. При рассмотрении учения Конта итальянский социо­лог не выдвигал возражений против используемых им понятий теологической, метафизической и позитивной стадий. Но он возражал именно против закона последо­вательной смены этих стадий, считая, что все три стадии сосуществуют на каждом этапе развития человечества. Итальянский социолог замечал, что у человека «пози­тивной стадии» его научные знания вовсе не исключают потребности в религии, «а там, где она ослабевает, раз­виваются еще более гнусные суеверия и метафизические абсурды социал-демократии» [1, стр. 219]. Он не нашел в истории подтвержденных фактами параллелей Конта между тремя интеллектуальными стадиями и сменяю­щими друг друга формами политической организации, из которых первая означала бы детство, вторая — отро­чество, а третья — зрелость человечества.

В учении Герберта Спенсера Моска обратил внимание на различение двух типов обществ: военного (основанно­го на принуждении) и индустриального (основанного на свободном договоре). Подобную классификацию Моска считал принятой «априорно» и потому — неприемлемой. «Всякая политическая организация одновременно и до­бровольная, и принудительная. Она добровольная, по­скольку исходит из природы человека, что было замече­но, начиная с Аристотеля, и в то же время она принуди­тельная, так как... человек не смог бы жить иначе. Это естественно и спонтанно, и в то же время неизбежно, что там, где есть люди, будет и общество, а там, где есть общество, будет также и государство, т. е. правящее меньшинство и управляемое им большинство» [1, стр. 230]. Общая черта всех общественных систем, которую не увидел Спенсер,— наличие определенного слоя людей, осуществляющих господство над большинством.

Оспаривается не только подход к различению госу­дарств, но и критерии, используемые Спенсером: «К примеру, Спенсер пишет, что с убылью милитаризма и с относительным приростом индустриа­лизма идет переход от социального строя, при котором индивиды существуют во благо государства, к иному строю, при котором государство существует во благо индивидов. Это разделение им тонко подмечено, и нам оно напоминает тот случай, как если бы заспорили о том, существует ли мозг для блага всего тела, или все же тело существует во благо мозга» [1, стр. 233]. Отдавая должное остроумию социолога, отметим, что аналогии общества с биологическими организмами, у которых разные органы выполняют разные функции, были типичны для позити­визма.

Для Спенсера переход от военного общества к инду­стриальному означал появление качественно нового метода общественной регуляции. От «положительной» ре­гуляции (т. е. от «принуждения к действиям») в центра­лизованном военном государстве общество переходит к «отрицательной» регуляции (т. е. к индивидуальной сво­боде при запрете лишь на определенного рода действия) в промышленном государстве. Моска в полемике со Спен­сером настаивал на том, что любое государство одновре­менно осуществляет и «положительные» и «отрицатель­ные», т.е. как принуждающие, так и ограничивающие действия. Как видим, он не только прошел мимо главного в учении Спенсера о государстве — его эволюционной теории, но и не заметил эвристической ценности идеи о преимуществе рыночных отношений в обществе по срав­нению с системой жесткого централизованного регули­рования.

Социальная дифференциация с позиций географиче­ского детерминизма исследуется Моска от истоков: Геродота, Гиппократа и Ш. Монтескье. Он показывал, что с развитием цивилизации в жизни обществ ослабевает влияние географического фактора и усиливается дейст­вие культурного. Для подтверждения этого аргумента Моска использовал множество источников, включая ра­боты Г. Тарда и итальянского социолога и криминолога Н. Колаянни. Так, опровергая распространенную среди итальянских криминалистов XIX в. точку зрения о де­терминации преступности природными условиями, опре­деляющими темперамент личности, он объяснял регио­нальные различия в криминальной статистике социаль­но-экономическими факторами.

Обращаясь к расовым теориям, Моска замечал, что в его время произошла настоящая экспансия этих теорий в социальные науки. По его мнению, учения, в которых общественный прогресс и политическая организация на­родов зависят от расовых признаков, обязаны своим рождением учению Дарвина и таким наукам, как срав­нительная лингвистика и антропология. Моска отверг точку зрения о врожденном превосходстве представите­лей какой-либо расы. Чтобы показать ненаучность идей социал-дарвини­стов об изначальной этнобиологической неоднородности общества как важнейшей причине социальной диффе­ренциации, Моска обратился к примерам смены поколений дворянской аристократии. Если бы закономерности биологической эволюции действовали и в обществе, то они приводили бы к накоплению положительных качеств и к улучшению «породы властителей», чего не наблюда­ется. Так, французское дворянство постепенно утратило свои высокие личностные качества и в XVIII в. уступило свою власть буржуазии. Борьба за существование и ес­тественный отбор, характерные для животного мира и первобытных гоминидов, не заметны в человеческом об­ществе даже на ранней стадии культуры. Применитель­но к обществу скорее следует говорить о борьбе за господство и первенство.

Выражая отношение к социальным теориям своего времени, Моска определил собственное понимание пред­мета и метода социологической науки. Ее задачу он видит в раскрытии законов и стабильных психологиче­ских тенденций, которым подчиняются действия масс, и в этом его позиция близка к исходным тезисам «Тракта­та общей социологии» Парето. Но если у Парето социоло­гия выступает в духе Конта как некое обобщенное выра­жение всех наук, исследующих общество, то Моска по сути не выделил предмет социологии из всего комплекса политологических исследований. Предложенное Контом содержание предмета социологии Моска расценил как слишком широкое и неопределенное и предпочел на­звать ее политической наукой. Ее главной задачей он считал исследование устойчивых тенденций, определяю­щих устройство политической власти, ибо система вла­сти во многом говорит нам о том, что представляет собой общество в данное время и почему оно развивается в таком, а не в ином направлении.

Критерием научности универсальной политической теории Моска считал наличие в ней комплекса призна­ваемых всеми исследователями и не подвергаемых со­мнению истин и использование ею универсального мето­да, основные требования которого состоят в следующем: а) полном исключении субъективной компоненты из по­знавательного процесса в области политики и истории; б) абстрагировании от убеждений, распространенных в данную эпоху и связанных с принадлежностью к какому-либо «социальному и национальному типу»; в) опоре на возможно большее число фактов. Но таким требованиям не удовлетворяли исследова­ния самого Моска; по замечанию Б. Кроче, в них наилуч­шие результаты получены «методом, отличным от ин­дуктивного и натуралистического» [8, IX]. В действи­тельности любой исследователь, даже прокламирующий свою абсолютную объективность, не может избежать субъективности. Так, используемые Моска основные по­нятия: политического класса, социального типа и поли­тической формулы — не были взяты непосредственно из исторической реальности, но были сконструированы ис­следователем и в этом смысле — субъективны.

Социологическая теория политического класса

Содержание используемого Моска понятия «класс» не совпадает с марксистской трактовкой, поскольку за ос­нову берется не экономический признак, но положение, занимаемое в иерархии власти. Факт наличия отноше­ний между управляющими и управляемыми не требует каких-либо доказательств. Эти две группы людей суще­ствовали и существуют в любом обществе с начала циви­лизации, причем численно правящий класс всегда зна­чительно меньше управляемого им большинства. Именно с этих очевидных положений Моска начинал свое исследование. Он исключил системы, при которых «все в равной мере были бы подчинены только одному человеку, или же в равной мере и без всякой иерархии ведали бы политическими делами» [8]. «...Даже если мы предположим, что недовольная масса может сверг­нуть с престола правящий класс, то тогда внутри нее самой неизбежно появится новое организованное мень­шинство, которое станет выполнять функции вышена­званного класса. Иначе бы разрушились любая организа­ция и любое общество» [8].

Моска согласился со Спенсером в том, что во всякой политической организации общества сосуществуют эле­менты демократического, монархического и аристокра­тического принципов правления, и отверг идею •народо­властия, которую поддерживало идущее от Руссо де­мократическое течение. Но если легко признать невозможность для одного индивида властвовать без опоры на меньшинство, защищающего свои и его, индивида, интересы, то, как полагал Моска, значительно труднее принять утверждение, что именно меньшинство властвует над большинством, но не наоборот. Для доказательства Моска выдвигал следую­щее положение: меньшинство властвует потому, что оно организованно, а большинство не имеет власти и не способно на самоорганизацию, так как оно — большинст­во. Превосходство организованного меньшинства над не­организованным большинством рассматривалось Моска как некий неизменный и вечный исторический закон, что вполне отвечает методологии позитивизма, критикуемо­го им во многих других отношениях.

Кроме преимущества в организации, представители правящего класса отличаются от управляемой массы и определенными качествами, «дающими им материаль­ное, интеллектуальное, а также моральное превосходст­во» [8]. Моска считал воинскую доблесть именно тем качеством, которое в примитивных обществах легче все­го позволяло индивиду войти в правящий класс. Теорию внешнего насилия он отвергал и, вопреки позитивистскому методу, обращался не только к иссле­дованию классовых отношений, но и к проблеме образо­вания классов. Здесь он был вынужден признать, что в этом процессе наряду с военными походами и завоевани­ями большую роль сыграло появление частной собствен­ности на землю.

В своих «Элементах политической науки» Моска выделил два типа политических организаций. При феодальном типе общество состоит из множества мелких, способных быть самодостаточными, социальных общностей («агре­гатов»), а управленческие функции не разделены или почти не разделены. Так, средневековый феодал являлся одновременно земельным собственником, командиром вооруженного отряда, судьей и управляющим в своем феоде. Бюрократическому типу свойственны централи­зация власти, наличие особого управленческого аппара­та (штат оплачиваемых чиновников), детальное разделе­ние функций и обязанностей. Но между богатством и властью существует взаимо­зависимость, и «как политическая власть создает богат­ства, так и богатства создают власть» [8]. Эту связь не нарушает развитие демократического процесса.

Теория правящего класса у Моски

Правящие классы стремятся не только к приобрете­нию и сохранению богатства, но и претендуют на ключе­вые позиции в распространении и использовании науч­ных знаний, к господству в духовной сфере. Несмотря на определенную демократичность церкви, и в ней образу­ется особый класс «священнической аристократии». В любом обществе действует тенденция к образованию «наследственных каст» правящего класса. Но чем можно объяснить деградацию господствующе­го класса и появление на его месте нового? Основные причины потери господствующего положения любым классом состоят, с точки зрения Моска, либо в утрате качеств, благодаря которым он пришел к власти, либо в их неадекватности новой социальной среде.

Моска, вдохновленный работами Н. Макиавелли и И. Тэна, считал генеральной линией развития общества борьбу двух тенденций: стремления господствующего класса удержать и передать по наследству власть и стремления нового класса изменить соотношение сил. Чередование в обществе тенденций к стабилизации и обновлению создает некое ритмическое развертывание исторического процесса.

Прерывание «замкнутости» социальной системы вследствие контактов с другими народами, войн, новых религиозных и идейных движений или иных причин ведет к тому, что «наиболее активные, ловкие и сме­лые» выходцы из низов начинают пробиваться на верх­ние ступени социальной лестницы. «Молекулярное об­новление политического класса» сохраняется до тех пор, пока не наступит новый «период социальной стабиль­ности».

Моска отвергал идею об активном вмешательстве социолога, о необходимости оказывать влияние на ход человеческой истории во имя улучшения жизни челове­чества, это противоречило бы ранее изложенным его исследовательским принципам. При таком вмешательст­ве пришлось бы руководствоваться индивидуальными «вкусами» и предпочтениями, что могло бы внести в действия исследователя субъективные моменты. Ведь ни один политик не остается беспристрастным арби­тром. Кроме того, поиск путей улучшения жизни про­стых людей — дело необычайно трудное. Не ясно, когда они менее несчастны: во время застоя, когда каждый от рождения остается на своей ступеньке социальной лест­ницы, или при обновлении и революции, когда жизнь усложняется, но каждый может добиваться, а кое-кто и достигать изменения своего положения на более вы­сокое.

Общество и государство. Проблема бюрократии

Рассматривая особую роль политической организации как главного фактора, определяющего степень юридиче­ской защищенности членов общества, Моска пришел к выводу, что она несомненно зависит от уровня цивилизо­ванности народа и его интеллектуального и экономиче­ского развития. В любом деспотическом режиме, считал Моска, дей­ствует принцип унификации. Для деспотизма всегда характерны абсолютное превосходство какой-либо од­ной политической силы, преобладание одной упрощен­ной концепции устройства государства и строгое прове­дение одного-единственного принципа в правовой обла­сти, будь то «божественное право» или уверение в наро­довластии.

Несмотря на то что тирания — «самый худший вид политического режима», Моска считал, что она все же предпочтительнее анархии, т. е. «отсутствия всякого ре­жима» [1, 179]. Возможность наступления тирании по­зволяет предотвратить равновесие политических сил и функционирование политической системы в соответст­вии с принципом разделения властей, предложенным Монтескье. Хотя в прошлом существовали различные деспоти­ческие режимы, они не могут идти ни в какое сравнение с теми возможностями, которые открываются в новую эпоху перед классом, получившим «монополию на богат­ства и вооруженные силы» благодаря «централизованной бюрократии и регулярной армии». Так «...может сложиться деспотизм в наихудших его проявлениях, т. е. варварская и примитивная форма правления, имеющая в своем распоряжении инструменты современной циви­лизации» [1, стр. 223].

К чему ведет подобный процесс? В истории Моска видел достаточно примеров пагубности для общества его излишней бюрократизации, которой сопутствует рост претензий военного класса и бюрократических слоев, прибирающих к рукам производство. Рост налогов с классов — производителей благ — может привести к сильному снижению их индивидуального дохода, к со­кращению производства. Этому будут сопутствовать рост эмиграции и уменьшение рождаемости, и как итог — внутреннее истощение социального организма.

Моска сравнивал общества, организованные по фео­дальному и по бюрократическому принципу, и пришел к выводу, что феодальное общество, как менее организо­ванное и более склонное к автономии, требует от его правителей более сильных личностных качеств, чем бю­рократическое. Устойчивость последнего нередко сохра­няется даже тогда, когда отвергается старая политиче­ская формула и ищется новая, в то время как первое, если оно находится в окружении более организованных государств, «легко может быть поглощено ими в один из многих периодически повторяющихся кризисов цен­тральной власти» [1, 234]. Знакомясь с логикой рассуждения Моска, легко сде­лать вывод, что оба политических типа, достигая полного развития, деградируют. Одинаково пагубны для обще­ства неустойчивый законченный феодальный тип и ве­дущий к разрастанию аппарата управления и к разру­шению производящих слоев законченный бюрократиче­ский тип.

Какие выводы делает Моска? Он отвергал идеи о построении пролетарского государства, поскольку оно неизбежно переродится в крайне бюрократизированное государство. «Нам не следует создавать себе иллюзий о практических последствиях режима, при котором были бы неразрывно связаны и присвоены одними и теми же людьми управление экономикой, производством и рас­пределением и политическая власть. ...Если все средства производства окажутся в руках правительства, чиновни­ков, которым поручат ведать производством и распреде­лением, т. е. если они станут арбитрами во благо всех людей, то нигде и никогда не возникнет более могуще­ственной олигархии, более сильной мафии, чем в таком обществе...» [1, 245-248). В переиздании «Элементов» в 1923 г. Моска дополнил этот текст строками о том, что превращение коммунистического режима в «чудовищ­ный деспотизм» состоялось в России.

Однако что же необходимо для того, чтобы общество имело «относительно совершенную политическую орга­низацию»? Основное условие — наличие большого по численности среднего класса, т. е. людей, занимающих устойчивое материальное положение. В Древнем Риме это были мелкие собственники — плебеи, в Англии это средние капиталисты, в США — зажиточные фермеры. В переиздании «Элементов» Моска отмечал, что первая мировая война заметно ослабила эти слои в ряде стран Западной Европы, что вызвало трудности в развитии представительных режимов. Итальянский социолог не писал о том, что нормальное функционирование предста­вительного режима предполагает наличие в стране граж­данского общества, формирующего средний слой, хотя этот вывод сам собой напрашивается из логики его рас­суждений.

Серьезную опасность для представительной систе­мы Моска видел в росте монополий в промышленности, транспорте, банковском деле, из-за которого узкий круг владельцев крупного капитала способен «будоражить широкие слои, запугивать и подкупать чиновников, ми­нистров, депутатов, прессу, а та часть национального капитала, которая является наибольшей, не способна противодействовать, так как распылена по множеству рук и задействована в бесчисленных мелких и средних предприятиях» [8].

Монополизм в экономике дополняется монополизмом в политике. Так, в США «политиканы... наловчились строить... систему, когда все ветви власти, обязанные контролировать и дополнять одна другую, оказываются порождением одного и того же "кокуса" или избиратель­ного комитета» [8]. Моска настаивал на том, что представительный режим не есть воплощение политического равенства граж­дан, и вовсе не вследствие неправильного понимания или неполного проведения демократического принципа. Что­бы показать это, он рассматривал процедуру выборов.

Сама избирательная кампания представляет явный пример противоречия видимости и сущности: «Когда говорят, что избиратели выбирают своего депутата, ис­пользуется совершенно неподходящее выражение. Прав­да состоит в том, что депутат делает себя избираемым... или его друзья делают его избираемым» [8]. Если бы каждый избиратель мог предложить кандидата от себя, из выборов не вышло бы ничего, кроме большого разбро­са голосов. Поэтому его выбор ограничен фамилиями, внесенными в избирательный бюллетень. Это нарушает известный в частном праве принцип делегирования, ко­торый состоит в полной свободе выбора доверителем лица для осуществления юридических действий от его имени. Успех на выборах обеспечивается деятельностью избирательных комитетов, т. е. организованных мень­шинств, которые ведут борьбу за кандидата. В образова­нии таких комитетов имеют значение имущественный ценз, взаимный материальный интерес, клановые, клас­совые, религиозные и партийные связи. Но несмотря на все это, Моска считал представительный режим несрав­нимо выше любого абсолютистского государства, упра­вляемого бюрократией, по его способности обеспечить действие множества политических сил на управление государством.

Сколь ни мала роль масс как субъекта политики, она не равна нулю, что проявляется и в ходе избирательной кампании, когда «чувства» и «страсти толпы» влияют на депутатов и становятся слышимы в правительстве. Даже при абсолютистских режимах правящим классам «при­ходится вести себя очень осмотрительно, когда речь идет об опасности задеть чувства, принципы и предрассудки большинства управляемых...» [1, стр. 217].

Итогом исследования темы становится выработка Моска концепции государства, которая отличается от всех попыток рассмотрения государства отдельно от об­щества, или рассмотрения государства и общества как антагонистов. Она раскрывается Моска в двух планах: юридическом и политическом. С юридической точки зрения государство отличают такие признаки, как «четкая организация, имеющая права юридического лица... спо­собная осуществлять юридические действия... предста­влять интересы общества... ведать общественным иму­ществом... вступать в конфликт интересов с частными лицами и иными юридическими лицами». (Как видим, профессия юриста наложила отпечаток на понимание проблемы.) Далее он писал: «Говоря о политической сто­роне, надо отметить, что государство есть не что иное, как организация всех политически значимых социаль­ных сил. ...оно — комплекс всех тех элементов, которые способны к политическим функциям... т. е. оно итог их координации и дисциплины» [1, стр. 221].

Такое представление нуждается в конкретизации. Если государство «успешно выполняет политическую функцию», то нет оснований говорить об его «антаго­низме» с обществом (что мы видим у Руссо). Но такое возможно при определенной политической организации, когда рационально используются все элементы, имею­щие политическую ценность; обеспечены их доступность взаимному контролю и их действия осуществляются по принципу индивидуальной ответственности. О подобном государстве Моска писал в модусе долженствования, а не как о реально существующем. (ссылка - Зотов)

Хотя у Моска нет радикальной программы преодоле­ния всесилия бюрократической организации, тем не ме­нее он вопреки заявленному им требованию объектив­ности и нейтральности в политическом исследовании дал некоторые конкретные средства лечения «болезней пар­ламентаризма». Надежды главным образом он возлагал на привлечение в администрацию и для работы в госу­дарственных службах «людей со стороны, не входящих в бюрократию», которые «не являются оплачиваемыми чиновниками, не имеют никаких поощрений, не зависят от произвола министра и не должны ждать продления своих полномочий от итогов голосования, от благоволе­ния комитета или избирательного дельца» [8].

Эти меры, разумеется, не являются надежным засло­ном бюрократизму. Участие общественных представите­лей, обладающих необходимой культурой и знаниями, в общественных делах, а частично и в экономической сфе­ре, никогда не заменит бюрократию полностью, и она постоянно будет себя воспроизводить. Но нельзя рас­сматривать государственную бюрократию и как защит­ницу «от всех бед, связанных с частной конкуренцией, ...от всех эксцессов индивидуализма и эгоизма» [1, 216], поскольку Моска сам отмечал, что «государство есть организация, состоящая в основном из господствующих элементов общества» [Там же].

Структура правящего класса во многом определяет полити­ческий тип общества в целом. Источниками его власти могут быть военная сила, богатство, особые знания, в том числе, знания тео­логические. Военная сила закрепляется в собственности, а пос­ледняя порождает политическую власть (соответственно, военное общество сменяется феодальным, а затем бюрократическим об­ществом).

Во всяком обществе элита стремится монополизировать свои позиции и передавать их своим потомкам, стремится к превраще­нию в наследственную касту. Этому препятствует возникновение новых источников богатства, знаний, религиозных идей, порож­дающее периодические конфликты элиты с определенными час­тями нижних слоев.

"В действительности можно сказать, что вся история цивили­зованного человечества, — говорит Г.Моска, — сводится к кон­фликту между стремлением господствующих элементов монопо­лизировать политическую власть и передавать обладание этой влас­тью по наследству и стремлением к вторжению на их место новых сил». Существуют, впрочем, и силы, действующие в пользу относи­тельной стабилизации. Этому способствует консервативная сила традиции, в соответствии с которой многие из нижних слоев про­сто свыкаются со своим ущемленным положением.

Значение идей Моски

Оценивая вклад Гаэтано Моска в развитие итальян­ской и мировой социологии, отметим, что с его именем, как и с именем Вильфредо Парето, связано изменение парадигмы в политико-социальных исследованиях, т. е. переход от либеральных классических концепций к кон­цепциям элит. Он показал иллюзорность надежд либера­лов и социал-демократии на проведение в жизнь либе­ральных и демократических принципов и идеалов, про­демонстрировал реальную работу парламентарной си­стемы и увидел опасность перерождения парламентарной демократии в олигархию.

Спор между Моска и Парето о приоритете в данной области, разгоревшийся в начале XX в., представляется в наше время беспредметным. Различия в теориях обоих социологов, а также в понятиях («властвующая элита» у Парето и «правящий класс» у Моска) при близости результатов говорят лишь о том, что оба они увидели сходные черты развития своей страны и выразили пред­чувствие наступления тоталитаризма.

Исследователи итальянской социологии отмечают, что концепцию элит более детально разработал Парето, при­чем с акцентом на экономические явления. Моска основ­ное внимание уделил структуре политического меха­низма.

Книги Моска оригинальны, он не является последова­тельным приверженцем какой-либо одной философской и социологической школы. Велико влияние на него пози­тивистской социологии, так как он исходил в своем ис­следовании из констатации неизменных функциональ­ных законов и применял историко-сравнительный метод объективного анализа, недооценивая (или не замечая?) при этом проблематики неокантианской школы (что про явилось в критических замечаниях в адрес Спенсера, упрекаемого в априорности выбора критериев различе­ния политических типов).

Марксизм отвергался им вполне четко, и тем не менее его знакомство с работами Маркса не прошло бесследно, так как в проблеме образования и смены правящих классов наряду с психологическими факторами учтены и роль частной собственности на землю, и появление новых источников богатств. Даже в критике марксизма он формально пользовался марксистскими терминами и стилем.

Моска не предстает, однако, как приверженец консер­вативной или же реформистской линии, в чем его упре­кали многие советские критики. Скорее мы видим в нем вдумчивого аналитика и проницательного политика, ко­торому политическая ситуация его времени не дала ра­дужных надежд. Труды его окрашены в минорные тона, но он и не является законченным пессимистом, так как стремится найти хоть какие-нибудь основания для поли­тического развития в сторону более полной демократии (несмотря на иллюзорность надежд на демократические идеалы), преодоления бюрократизации общества и тен­денции к формированию олигархии.

Теория олигархии и понимание элиты Роберто Михельса

Роберт Михельс (1876—1936)—немец­кий политолог и социолог. Наряду с Г. Моской, В. Парето считается одним из основателей элитологии, а также социологии политических партий. Первые политологические сочинения Михельса от­личались руссоистско-синдикалистским максима­лизмом; в них утверждалось, что подлинная демо­кратия — непосредственная, прямая, а представи­тельная демократия несет в себе зародыш олигархичности.

В своем главном труде «Социология политической партии в условиях де­мократии» (1911) Михельс приходит к выводу, что олигархия — неизбежная форма жизни крупных социальных структур. Известность Михельса свя­зана прежде всего со сформулированным им «же­лезным законом олигархических тенденций»: де­мократия, дабы сохранить себя и достичь стабиль­ности, вынуждена создавать организацию, а это связано с выделением элиты — активного мень­шинства, которому масса должна довериться, так как не может осуществлять свой прямой контроль над этим меньшинством. Поэтому демократия не­избежно превращается в олигархию. Демократия не может существовать без организации, управлен­ческого аппарата, элиты, а это ведет к закрепле­нию постов и привилегий, к отрыву от масс, к не­сменяемости лидеров, к вождизму. Функционеры левых партий, особенно избранные членами пар­ламентов, меняют свой социальный статус, пре­вращаются в правящую элиту. Харизматических лидеров, поднимающих массы к активной полити­ческой деятельности, сменяют бюрократы, а рево­люционеров и энтузиастов — консерваторы и при­способленцы. Многие современные политологи на­ходят в концепциях Михельса аргументы против прямой демократии, против возможности сущест­вования общества без элиты. В последних работах склонялся к апологии фашизма и авторитаризма. Но самое главное - Михельс исследовал социальные меха­низмы, порождающие элитарность общества. В основном солидаризируясь с Моской в трактовке причин элитарно­сти, Михельс особо выделяет организаторские способ­ности, а также организационные структуры общества, стимулирующие элитарность и возвышающие управляю­щий слой.

Он сделал вывод, что сама организация общества требует элитарности и закономерно воспроизводит ее. В обществе действует "железный закон олигархических тенден­ций". Его суть состоит в том, что неотделимое от общественного прогресса развитие крупных организаций неизбежно ведет к олигар-хизации управления обществом и формированию элиты, поскольку руководство такими объединениями не может осуществляться всеми их членами. Эффективность их деятельности требует функциональ­ной специализации и рациональности, выделения руководящего одра и аппарата, которые постепенно, но неизбежно выходят из-под контроля рядовых членов, отрываются от них и подчиняют политику собственным интересам, заботятся в первую очередь о сохранении своего привилегированного положения. Рядовые же члены орга­низаций недостаточно компетентны, пассивны и проявляют равноду­шию к повседневной политической деятельности. В результате любой, даже демократической организацией всегда фактически правит оли­гархическая, элитарная группа. Такие наиболее влиятельные группы, заинтересованные в сохранении своего привилегированного поло­жения, устанавливают между собой различного рода контакты, спла­чиваются, забывая об интересах масс.

Из действия "закона олигархических тенденций" Михельс делал пессимистические выводы относительно возможностей демократии вообще и демократизма социал-демократических партий в частности. Демократию же он фактически отождествлял с непосредственным участием масс в управлении.

Заключение

Анализируя теории элит Парето, Моски и Михельса можно придти к выводу, что в этой области гораздо более плодотворнее не абсолютизировать различия между классовым анализом и дихотомией элита - масса, и использовать понятие "политическая элита" не как альтернативу классовой дифференциации, а, напротив, для обозначения ее стороны и момента.

При использовании политологом понятия "Политическая элита." можно столкнуться с двумя случаями:

1) уровнем исследования, в котором еще не раскрыта классовая структура общества, но уже зафиксировано деление на "высших" и "низших", правителей и исполнителей (ограничение этими представлениями, свойственными обыденному сознанию, может увести от понимания причин классовой дифференциации);

2) с использованием этого термина в отношении части класса, его верхушки, занимающей господствующие позиции в политическом управлении. В последнем случае необходимо уточнить это понятие, поскольку элитаристы, ссылаясь на этимологию термина, относят к политической элите. "лучших", "избранных", приписывают ей все достижения цивилизации, принижают роль народных масс в историческом процессе.

Политическая элита - это реаль­ность сегодняшнего, и вероятно, завтрашнего этапов раз­вития цивилизации. Ее сущестрование обусловлено дей­ствием следующих основных факторов: а) психологиче­ским и социальным неравенством людей, их неодинаковы-ми способностями, возможностями и желанием участво­вать в политике; б) законом разделения труда, который требует профессионального занятия управленческим тру­дом как необходимого условия его эффективности; в) высокой общественной значимостью управленческого труда и его соответствующим стимулированием; г) широ­кими возможностями использования управленческой дея­тельности для получения различного рода социальных привилегий. Известно, что политико-управленческий труд прямо связан с распределением ценностей и ресурсов; д) практической невозможностью осуществления всеобъем­лющего контроля за политическими руководителями; е) политической пассивностью широких масс населения, главные жизненные интересы которых обычно лежат вне сферы политики. Все эти и некоторые другие факторы обусловли­вают элитарность общества. Сама политическая элита внутренне дифференцирована. Она делится на ПРАВЯ­ЩУЮ, непосредственно обладающую государственной властью, и оппозиционную- контрэлиту; на ВЫСШУЮ, принимающую значимые для всего государства решения (обычно в ее состав входит примерно один человек из 20 тысяч населения), СРЕДНЮЮ, выступающую барометром общественного мнения и включающую около 5% населе­ния, а также АДМИНИСТРАТИВНУЮ - служащие-управленцы (бюрократия).

Классифицируя политическую элиту, необходимо отметить, что есть два основных подхода к этому поня­тию. Первый - настоящая, истинная элита воплощает сущность нации (этноса), глубину его группового или национального мифа, мифологического сознания. Иначе говоря, она занята тем, что постоянно объясняет (не только и не столько вербально, сколько созданием соот­ветствующих моделей поведения) своему социуму "в чем смысл его жизни", "Кто мы? Откуда мы пришли? Куда мы идем? Кто наши друзья и враги?", "Где наша Родина, каковы ее границы". В этом случае элита связана с тра­дициями, временем и пространством. Она здесь - это во­площение личной ответственности. Действительная элита характеризуется своей внутренней, имманентной тради­цией, этикой, она - живая душа своего общества. В то же время только такая элита символизирует высшую свободу данного народа. (3)

Во втором случае, элита - это определенным обра­зом структурированная группа, которая в силу своего положения в обществе обладает потенциалом решающего влияния на большинство других социальных групп. Здесь элиту можно соотнести с таким понятием как "истеблишмент", "номенклатура", "правящий класс". В социально-политическом плане она экстравертна: ее само­сознание формируется отчужденной от нее внешней сре­дой. Такую элиту чаще всего называют ("псевдоэлитой"). Она обладает внешними, формальными признаками ре­альной элиты. И никогда не несет ответственности за все общество. В суровые годы испытаний такая элита чаще всего покидает свой народ, а порой и предает его, пре­вращаясь в антиэлиту. История знает немало примеров, в том числе и в России.

Критерием эффективности деятельности по­литической элиты является не количество затраченного времени и труда, на что чаще всего ссылаются политиче­ские лидеры и государственные чиновники, а достигнутый уровень прогресса, благосостояния СВОЕГО народа, обеспечения политической стабильности и национальной безопасности.

Весьма своеобразным и пока еще мало изученным является сам механизм формирования и функцио­нирования политической элиты. В обществе может быть много умных, талантливых, волевых людей, но это еще не означает автоматического появления элиты.

Интересную гипотезу генезиса и эволюции элиты выдвинул профессор А.Ефимов. Он представил этот меха­низм в виде социальной интерпретации биологического закона элитарного ряда. В самом общем виде содержание закона отражает внутреннюю, повторяющуюся, устойчи­вую связь между элитой и остальными членами популя­ции биологического вида и заключается в том, что опре­деленные виды растений и животных существуют и успешно развивается лишь при наличии у них элитарных групп. В случае же гибели или вырождения элиты расте­ния или особи деградируют, а порой и исчезают. С опре­деленной спецификой данный закон можно применить и к социальному миру.(4)

Причем, необходимо отметить, что существует си­стема как положительного, так и отрицательного отбора политической элиты. При положительном отборе в поли­тическую элиту попадают самые достойные представители общества - талантливые организаторы, интеллектуалы. В этом случае социально-этнические общности успешно развиваются. Особенно необходима система положитель­ного отбора элиты в условиях, когда общество находится в экстремальном состоянии. По мнению известного этно­графа Л.Гумилева, наиболее высока вероятность такого отбора в период подъема пассионарности этноса. (Пассионарность - это энергия и характер поведения че­ловека, обладающего этой энергией. Пассионарность соз­дает избыток биохимической энергии живого вещества, обратный вектору инстинкта и определяющий способ­ность целых народов к сверхнапряжениям). (5)

И, наоборот, когда этнос переживает снижение пассионарности, начинает функционировать система от­рицательного отбора элитных групп. При этом элита стремительно деградирует. На место выбываюшях звеньев элиты приходят претенденты с пониженными, а порой и с антисоциальными качествами (например, римский император Калигула). Если элита дряхлеет, впадает в маразм, то рано или поздно деградирует культура, личность, а это, в свою очередь, приводит к вырождению целых народов, классов, гибели государства, разрушению цивилизаций.

Разумеется, данный закон вовсе не отменяет и не отвергает другие общесоциологические и социально-политические законы развития цивилизации. Он лишь в определенной степени проясняет и конкретизирует меха­низм реализации этих законов через деятельность важной социальной группы - политической элиты.

Политический опыт показывает нам несколько при­емов борьбы против деградации политической элиты. Это - предельные сроки пребывания у власти избираемых и назначаемых лиц, их периодическая отчетность, обяза­тельное обновление кадрового состава органов управле­ния, соблюдение принципа альтернативности при замене, конкурсный отбор и др.

В современных условиях делается серьезная по­пытка кардинально изменить формирование политической элиты нашего общества на основе демократических прин­ципов: многопартийной политической системы, гласности, плюрализма мнений. Пока этот процесс только начался и идет весьма противоречиво. И здесь уместно вспомнить предостережение выдающегося русского ученого И.А.Ильина, который в одной из своих работ писал, что любой государственный строй плох, если не создает усло­вия для выдвижения к управлению страной лучших лю­дей, любые выборы, любая демократия не имеют смысла, если в ходе их разрушаются государство и нация. По его мнению, для России пока не созреют условия для демо­кратических выборов, более предпочтительна демократи­ческая диктатура. Справедливость его утверждения, по мнению автора, заключается в том, что в обществе, где не сформирован средний класс, а есть только два слоя: несколько процентов сверх богатых людей, а остальные находятся за чертой, или у черты бедности, отсутствуют материальные предпосылки для формирования и сохране­ния высокой политической культуры.

Список использованной литературы

1. «Антология мировой политической мысли» в 5 томах, т. 2., М., 1997

2. Арон Р., «Этапы развития социологической мысли», М., 1993

3. Гофман А., «Лекции по истории социологии», М., 1997.

4. «История теоретической социологии» под редакцией Девятко И. Ф. в 3 томах, т. 2, 3, М., 1998.

5. Макиавелли Н. Избр. сочинения. М„ 1982.

6. Маркс К. Различие между натурфилософией Демокрита и натурфи­лософией Эпикура // Маркс К„ Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 40.

7. Михельс Р., «Социология политических партия в условиях демократии», «Диалог», 1990, №№ 5-9, 1991, №4.

8. Моска Г. Правящий класс, «Социологические исследования», 1994. № 10. С. 187— 198.

9. Радаев В. В., Шкаратан О. И., Социальная стратификация, М., 1996.

10. Попер К. Открытое общество и его враги. М., 1992. Т. II.

11. Политология. Энциклопедический словарь, М., 1993.

12. Пугачев В.П., Соловьев А.И., Введение в политологию, М. 1995.

13. Сартори Дж. Вертикальная демократия//Полис, 1993. 2. С. 81—82, 86.

14. Селигмен Б. Основные течения современной экономической мысли. М., 1968.

15. Воttоmоrе Т. Elites and Society. Harmondsworth, 1977. P. 17.Bousquet G. H. Pareto (1848-1923). Le savant et l'homme. Lausanne, 1960.

16. Homans G. andCurtis С. P. An Introduction to Pareto. N. Y., 1970.

17. Michels R. Political Parties. Glencoe, 1915.

18. Моskа С. The Ruling Class /Laumanii E.O. el al (eds.) The Logic of Social Hierarchies. Chicago, 1971. P. 252. •' Ibid. P. 264, 270.

19. Mosca G. Elementi di Scienza Politica. V-ta edizione con prefazione di B.Croce. Bail, Laterza & Figli, 1953.

20. Mosca G. Storia delle dottrine politiche, Boma, 1933.

21. Mosca G. Sulla teorica dei governi e sul governo parlamentare. Palermo, 1884: Idem. Elementi di scienza politica. Mil., 1923; Idem. The Ruling Class. N. Y., 1939.

22. Pareto V. Manuel d'economie politique. P., 1909.

23. Pareto V. Traite de sociologie generale // Pareto V. Oeuvres completes. Geneve, 1968. Т. ХП.

24. Parsons Т. The Structure of Social Action. N. Y., 1937. Ch. V, VI.